выстрел в лесу

[Andy Emelyanov]

Hi All,

ВЫСТРЕЛ В ЛЕСУ
Маленькая пиеса для человека с ружьем

Из леса на поляну, залитую солнцем, с ружьем в руке выходит Hицше. Hесколько
секунд наслаждается птичьим гомоном, затем достает из подсумка два патрона.

H и ц ш е (протянув руку к зрительному залу):
Когда-то я прорабом был обычным,
В строительно-монтажном управлении.
И на рабочих я ругался неприлично,
Потом, как водится, попал под сокращение.
Я думал, жизнь прошла,
Да что там - пролетела.
Свечою на ветру,
Как говорят, сгорела.
И нет детей, друзей,
И тихо в моем доме,
А на полу в гостиной
Лежу я, словно в коме.
(переламывает ствол о колено)
И некуда пойти,
И сверху смотрит бог
С укором, словно я
Виновен в том,
Что очень одинок.
(заряжает ружье)
Да разве жил я? Разве пел?
С оглядкой на того, кто выше всех,
Hельзя познать любовь и зло.
И погоняемы религии кнутом,
Бередем понуро мы в загон.
Hет, хватит! Я Его в себе убил,
И разгорается цветком в моей груди
Огонь!

Специальная машинка из кустов выстреливает тарелку. Hицше вскидывает ружье,
стреляет дуплетом, но промахивается. С одного из облаков на поляну падает седой
бородатый старик в белой ночной рубахе.

H и ц ш е (шепотом): Ой, бля!
Кидает ружье на землю и поспешно уходит обратно в лес, все время оглядываясь на
место падения старика.

Hа его лице смешались ужас и удивление. Звучит тревожная музыка.

ЗАHАВЕС

-+-
Bye...
жж: andy_cannabis

[isinpol]

Hello

***
Вот в такой вот березовой глубине
утонуть, заблудиться б на вечно мне.
Надышаться бы досыта глубиной
и уплыть вместе с нею да в мир иной...
Где березы, березы и я и ты
вот такие березовые мечты...

***

***
Вижу, мой Ангел, вижу
море в глазах твоих
с каждым мгновеньем тише
бьется о берег-стих...

Рифмы лежат как звезды
на золотом песке...
Поздно, мой Ангел, поздно
их оживить в стихе?

Что ж ты затихло, море?
Бейся, реви, шторми!
Счастье мое и горе -
все, что я есмь возьми...

В небе своем соленом
дай воспарить и мне,
радостью окрыленным
буду я в глубине

сопровождать русалок
к тонущим кораблям...
...Ангел мой, вот и стало
море приютом нам...

[Capitan]

***
На листьях дремлет тишина,
на листьях желтых осень дремлет...
Стоишь под осенью. Она
вдруг встрепенется - и на землю.
И ноги утопают в ней
и весь ты в осени по шею,
ты - отстраненный от людей,
ты - в этой осени рассеян,
ты - ставший осенью самой
на листьях желтых чутко дремлешь,
чтобы в назначенный час твой
от сна очнутся - и на землю.

[Capitan]

***
На облаке белейшем из дождевой воды
под небом голубейшим мы разведем сады.
Там будут плакать птицы, благоухать цветы
и там переродиться дано нам в я+ты.

Пройлется дождик или слезинки с бороды?
Мы тесто затворили из дождевой воды.
И вот уж слезы детства текут через края
мы совершаем бегство в они+ты+я.

Когда же мы растаем (а будем таять ли?)
или пересекая волной волну любви
мы заново сольемся для счастья и беды,

мы заново начнемся (не вымолили ли?)
на облаке белейшем в они (без я+ты!)
под сводом голубейшим спадающей воды.

[Capitan]

***
Ты где-то есть. Ты ходишь, ты лежишь,
читаешь, вяжешь, суп готовишь, шьешь
и льнешь к кому-то на плечо и льнешь
как кошка льнешь и от любви дрожишь,
боишься вдруг чего-то не успеть
и потерять, и не успеть, посметь
взглянуть в глаза и в зеркале узреть
прекрасную чарующую смерть
которая прошепчет "за тобой"
какой уж день иду к тебе, друг мой,
какой уж час хочу тебя обнять
какой уж раз (несчитано какой!)
хочу тебя поцеловать и стать
не более, не менее - тобой...


***
Я пишу твой набросок на альбомном листе
ты такая неброская, не то, что те,
чьи анфасы и профили великолепные
между делом (за кофием) были слеплены
и остались в чулане, в кладовке, на полках
и себе рады сами, но мне то толку
никакого от них и они замолкли
а достанешь они смотрят в лес и - волком
даже воют, но это должно быть глюки...
С сигаретой ты будешь и в мини юбке...
Ничего, что не куришь, не в этом кода -
секса малость и дури - твоя природа
будет явлена вскорости на листе
ты такая неброская, не то, что те...

[Capitan]

***
Вот так тебя бы из строфы изъять
и изваять и оживить и встретить
усталость полудневную подметить
и дверь открыть и дверь закрыть и стать
с тобой наедине на целом свете
ладошку-лодочку в свои ладони взять
и поднести к губам своим неспешно
как кубок драгоценного вина
и ощутить каким вином полна
твоя всепроникающая нежность
которая пьянит сильней вина
и драгоценнее вина конечно
из-за того что ты растворена
в ней целиком
как здесь ты - между строчек
себя напоминающая очень
испитая по капельки до дна
чьи губы тебя выпили чьи губы
позволили тебе (тебе!) не быть
не видеть как все тупо глупо грубо
как без тебя мне ненадежно плыть
как лодочка-ладошка ртом хлебает
и еле носом водит из воды
мешает соль и соль в ней растворяет
и в соли ты да в этой соли - ты.

[Capitan]

***
Осень. Каприс.
Сам Ференс Лист
здесь дирижер...
Кар... Кар... Вздор...
(Вороний ор)
Кап-кап-рис
Осень очнись...
Плавает лист
в лужах больших
Падает лист... Шшшших...
Лодочкой клен
со всех сторон
со всех времен
срывается он.
Клен... Клен...
Под ор ворон
Им в унисон
вдруг сбросив сон
падает клен...
плавает клен
лодочка клен...
Это кап-рис
если бы рис
осенью рос
он бы пророс?
Это вопрос...
Просто кап-рис
просто рис-кап
то есть лист - кап
Ап!
Ап! Виртуоз
лист - ты не прост
как Ференц Лист...
Осень. Каприс.

[Capitan]

Hello Capitan,

***
Стелется рыжий октябрь под ботинками, под сапогами
дай мне бумажную осень - сложу из нее оригами.
Как тебе осень в виде бумажной вертушки,
бабочки, голубя, лодки, тюленя, лягушки?
Как тебе звезды бумажные или бумажные птицы,
что улетают на юг, чтоб назад возвратиться
в марте бумажном, а может в бумажном апреле?
Хочешь ли ты, чтоб бумажные птицы запели
в этих руках, в этих пальцах - в их трепетной кисти
ожили рыжие, желтые, красные листья...
Ожили, чтобы сказал я: "Вот видишь, как классно,
осень бумажная, мир в этой осени разный,
мир в виде бабочки, голубя, лодки, лягушки,
в виде тюленя бумажного или бумажной вертушки.
Выбери сам для себя (бесконечен простор оригами...)"
Только топчу я октябрь то ботинками, то сапогами,
только я кончика носа (и дальше, конечно) не вижу:
близорукий мой дух как фанера летит над Парижем
и на землю летит, чтоб лежать как октябрь - под ногами -
став бумагой осенней - сложи из нее оригами!

[Capitan]

Hello Capitan,

Четыре сонета

"Сад, где б я жил,- я б расцветил тобой..."
С.И.Кирсанов "Четыре сонета"

1
Мне дали бы ракету, я б летел
за светом дальним, и - быстрее света,
увидел бы я как ты входишь в Лету,
когда мела по всей земле метель.

Я ангелов из "скорой" бы посмел
молить о той (которой разве нету?)
Я Бога бы призвал в ее "карету"
и жизнь ее б не сорвалась с петель...

И мы бы шли: повсюду ты и я,
текла бы жизнь, текла через края,
иль просто бы текла обыкновенно

мне все равно. Нам было б много лет...
С тобою постарели б мы мгновенно
и в тридцать три я памяти сонет
2
не написал бы. Осень ворошит
сухие листья. Вновь жива аллея.
Я подхожу к тебе, в ногах слабея,
могила скособочено глядит,

и как живая на ветру дрожит,
и ты как-будто чуточку живее
(через секунду я тебя согрею,
нам долгая дорога предстоит!)

Но мы пришли: опавшие листы
согрели землю и согрета ты
как в платье-макси вся одета в камень

и разговор меж нами тет-а-тет
течет не прозой, он течет стихами,
и ветер светлой памяти сонет
3
уж подхватил, как будто точно знает
где отыскать твой незабвенный дом.
Он мне до каждой черточки знаком:
две комнаты с бревенчатым сараем,

собака во дворе усердно лает,
две яблони полны бесплодным сном
и рядышком скамейка со столом,
где иногда гостей мы принимаем.

Здесь воздух даже с запахом твоим
(и мне за жизнь не надышаться им!)
здесь камень ты, вода ты, лед и пламя,

здесь гасишь ты, когда ложишься, свет,
и засыпаешь... Лишь не гаснет память
и вот уже любви моей сонет
4
в руках твоих, согрет твоим теплом,
как будто вброд ты одолела Лету
и мне не надо быть быстрее света,
чтобы войти в твой незабвенный дом.

Как будто бы ноябрь помелом
не мел по всей планете до рассвета,
и не летела по снегам карета,
и день осенний был обычным днем...

Когда-нибудь я в этот день войду
через метель, и через Лету - выйду
и робко постучусь в твое окно,

мелькнет в окне знакомый силуэт,
ты выдохнешь: "Ну, вот и ты, сынок".
И вместе мы прочтем любви сонет.

[Capitan]

Hello

***
Представь старуха - ты, я - древний дед
и мы вдвоем и нам двоим так пусто.
Ты кашеваришь что-то на обед
как век назад. Нам минуло сто лет,
а также пахнет жженая капуста...

[Capitan]

***
Два человека связаны нитью -
Той, что еще чуть-чуть - и порвется...
Вы мне, конечно, не позвоните -
Как же немного нам остается!..
(с) Чей? Кто знает, плс, подскажите - укажу

Два человека на расстоянии
целого может быть мироздания
связаны тонкой волшебной нитью...
Ну, говорите же, говорите!
Странно еще отстранен ваш голос
и нить меж нами тонка, как волос.
Где вы, в каком уголке планеты,
чем занимаетесь, как одеты?
Тайна миров за семью печатью:
если б вы знали как вы мне кстати!
Если б вы знали, что эти нити
души связали. Ну, не молчите!
Вы говорите о чем угодно,
пусть диалог наш течет свободно...
Раз - и гудки. Оборвались нити...
Знаю, вряд ли вы позвоните...
Два человека на расстоянии...
Я в России, вы может быть в Дании,
может в России в соседнем доме
и я видел вас на балконе...
Но, к сожаленью порваны нити...
Ну, позвоните же, позвоните!


to GA Спасибо за отзыв по "Четырем сонетам"... Не со всем согласен.
Например
не написал бы. Осень ворошит
сухие листья. Вновь жива аллея.
Я подхожу к тебе, в ногах слабея,
могила скособочено глядит,
^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^
на кладбище, у меня например, действительно создается лщущение, что
могилы глядят - памятниками на них усатановленными с фотографиями...


-------

но все равно спасибо есть над ченм работатьт

[Capitan]

Hello Capitan,

***
Мы будем богаты. И вещи вдоль стенки
построятся, если прикажешь им "смирно".
Ребенок кудрявый в объятиях кукол
однажды улыбку свою потеряет,
она упадет, будет выглядеть глупо,
нет - даже абсурдно на фоне нетленки:
каких-нибудь там, гениальных и сирых
художников или поэтов, кто знает?
Мы будем богаты, тем самым богатством,
что длится секунду и выглядит нечто,
и вместе с Булгаковским Понтий Пилатом
шагнем в пасть гиены с названием вечность,
а если щепотку добавить абсурда,
то наш жеРебенок в объятиях кукол,
с пеленок впитавший КоБейна и Курта
взлетит (по частицам) под выгнутый купол
небес. И тогда мы познаем богатство,
и Боги вдоль неба построятся смирно,
и Ангел шепнет: как дела, ваше гадство?
И "гений один" намалюет картину...

[Capitan]

Эта осень выдалась хмурой,
нагло лезла в оконные щели
и продрогший призрак Амура
с потолка стрелял мимо цели.

Телефоны молчали чутко
и ворчал в сковородке ужин,
сорок восемь часов за сутки
я искал для души отдушин.

Я сжимался как лист осенний,
рассыпался и пил безбожно,
чтоб, не выдержав заточенья,
лезвием садануть по коже

и увидеть как жизнь струится
струйкой алой и струйкой черной.
Я по жизни самоубийца
меланхолией пораженный.

Злое зеркало смотрит криво,
отраженье размыто, вязко┘
Шаг от осени до надрыва,
от лица до предсмертной маски┘

[Capitan]

***
То куда мы идем,
то куда неизбежно приходим,
это только начало
безумно большого пути...
Если слишком разлук,
значит встреча, случившись сегодня,
будет стоить невстpечь,
что оставили мы позади...

[Capitan]

Хочешь (и я смогу!). Мир сотворить смогу,
свет сотворить смогу, жизнь сотворить смогу...

Что я еще могу? Встретившись на бегу
по выраженью глаз все объяснить про нас,

линии на руке изобразить в стихе,
и расстояний нить, и расставаний нить
в толстый смотать клубок, знаешь я тоже б мог.

Жаль, что я не могу дважды в одну реку,
жаль, что могу (как знать) в чем-то тебя не понять...

Время летит стрелой... Станем мы тишиной,
станем когда-нибудь... Но! Заклинаю! Будь!
(Господи помоги!) в левой части груди...

Так прорасти в меня, чтобы тебя отнять
смерть лишь одна могла...

Время напополам -
в два раза дольше - мы, в два раза больше - нам
эхом двойным звучать... только позволь мне стаааааааааать...

[Capitan]

Я искал утешения, а обрел маету
в этой женщине равно порочной и чистой.
Я искал вдохновенья, ловил на лету
ее бабочки-взгляды и бабочки-мысли┘

Я угадывал время в морщинках у губ,
в ломких жестах неженскую чуял усталость,
в ручейках седины, в огрубелости рук,
и в кокетстве ее, непохожем на шалость

милой девочки. Я
и в любви был горазд,
и ее я спасал сколько раз от нее же...
Я однажды ушел, испарился, не вырубил газ,
все - былое и думы - сполна подытожив┘

[Capitan]

Когда была не ты, когда была другая,
и было все не то и было все не так,
лежал на рельсах я, но на пути трамвая
внезапно встала ты, и я увидел как

трамвай затормозил, колеса завизжали,
в секунде от меня вагон вздохнув, застыл...
Я понял - это ты. А ты спросила: "я ли?"
И ответил "нет" и тем тебя убил...
Девушка и трамвай
MIME-Version: 1.0
Content-Type: text/plain; charset=koi8-r
Content-Transfer-Encoding: 8bit
X-Rusnewsuid: 9882017
X-Rusnews-Post-Type: M
X-Comment-To: Capitan


Девушка и трамвай
***
Когда была не ты, когда была другая,
и было все не то и было все не так,
лежал на рельсах я, но на пути трамвая
внезапно встала ты, и я увидел как

трамвай затормозил, колеса завизжали,
в секунде от меня вагон вздохнув, застыл...
Я понял - это ты. А ты спросила: "я ли?"
И я ответил "нет" и тем тебя убил...

[Capitan]

Hello Capitan,

Привет, привет!
Однажды, в темном месяце январе, когда белым-бело и хочется чуткого
чуда, на ru.parnas, дабы порадовать деятелей пера и лиры, состоялся
Карнавал на котором некто Сергей Коколов, известный также ака Капитан,
ака Толстый и етсетори выступал в роли Констанции и писал стихи от ее имени.
Долго-долго Констанция уговаривала Капитана ака Коколова опубликовать
где-нибудь её творения и наконец уговорила...

С моих слов записано верно,
мною прочитано Констанция
-----------------------------------

А сайта www.youngblood.ru (кстати, рекомендую) я убрал это. Так что -
крайняя публикация.

-------------------------------


"О, если бы стихи мои текли
Горячим воском сквозь твои ладони..."


Семь стихотворений

Посвящение

Слово трогает кожу
Словно ветер морской.
Нам, прости, невозможно
Стать одною судьбой!
Но, вдыхая всей грудью,
Белый воздух души,
Пеpекpестие судеб
Разделять не спеши!

1. Полночная элегия

Как матери под сердцем дорог плод,
Так все миры, по существу, едины.
О, Анна, как мне голос твой поет,
Ахматовский. И профиль твой орлиный,
Медальный профиль явлен предо мной,
В полночный час бессонницы душевной...
Как все миры едины мы с тобой
В едином Боге и строфе нетленной.

2. Пламя заката

Кровавая рябина на ветвях,
Окрашена в горячий цвет заката,
И сохнет слово на моих устах,
Невысказанной радостью когда-то.

И сохнет слово на моих глазах,
Рябиною зажженною закатом,
Кровавою рябиной на ветвях,
Отдавшей сок живительный когда-то.

Вот так во мне слова теряют сок,
Мертвея на устах, утратив память.
О, как закат таинственно высок,
О, как его неотвратимо пламя!

3. Зеркало

Она всегда значительней меня,
Рассудочнее, тверже, холоднее,
О, сколько раз, среди движенья дня
Я становлюсь не кем иным, как ею!

Зеркальная ее втекает муть
В меня рекой до самой сердцевины,
И кажется, еще совсем чуть-чуть
Я уступлю ей больше половины

Самой себя. Молочный бьется дух,
Сжимая самое себя до клетки.
Она прекрасно знает, что нас двух
Не примет тонкостенный остов клетки.

4. Восемь строчек

По обpазАм любви моей идти
Неспешно можешь ты, бесчувственно и гордо,
За все, что мной несделано, прости,
За все, что сделано, пошли, коль хочешь, к черту.
Я - та, что слово вешнее брала
В займы, твой век недолгий освятить готова...
Я не твоей бессонницей была,
Была я мыслью претворенной в слово...

5. Ревность

Мой голос (слышишь?) бьется в строчках птицей,
Мой голос с каждой ревностью сильней.
Я - жаворонок, ставший в миг синицей,
Попавшей в колдовство твоих сетей.

Я жаворонок - утренняя птица,
Познавшая как небеса близки,
Я с каждой ревностью готова притвориться
Синицей, корм берущей из руки.

6. Стихи

То ты думаешь, мы неразлучны,
То ты веришь, что мы не близки,
То ты требуешь пламенных, жгучих
Претворений мгновений в стихи.

И сжигаем мы в сполохах винных
Все, чем вместе становимся мы,
И беру я в займы у Марины
вдосталь светлой Цветаевской тьмы.

И уста твои трогает жажда
Поцелуя, торжественно, в лоб,
Словно я промелькнувший, вчерашний
День, тобою положенный в гроб.

Разве можно еще pазлученней
Быть со всей очевидностью нам?
Отрешеннее, нет - посторонней,
С безысходностью напополам.

7. Последнее

Не я была бессонницей твоей,
Она парила птицею над нами,
О, если б ты был капельку живей,
Мой твердый камень!

Мы в радуге купаться бы могли,
Могли бы каждый день вставать с росою,
Которою ты б жажду утолил,
И я с тобою!

О, если бы стихи мои текли
Горячим воском сквозь твои ладони.
Мы столько б единенья обрели,
и Нечто, кроме...

Той...
***
Стало сладко мне
От твоих речей,
Наконец нашла я
Достойную

Продолжательницу
Колдовских ночей,
Поэтичную душу,
Вольную.

Не ревную я,
Слог мой радостен.
И душа как смычек
Поет.

Вижу ты как я
Слов познала плен,
Как познала семь
женских нот.

***
Было снежно и белые стаи
Мошек белых клубились вокруг.
И душа моя билась живая,
Вылетая синицей из рук.

Я спросила: "Ты что-то скрываешь?"
Он ответил: "Узнаешь все в срок"
Рассмеялась, тревогу читая,
И стояла, не чувствуя ног.

Отвернулся. И нервные руки
Сигарету к губам поднесли.
И дымок предреченной разлуки
Слабый образ окутал любви.

Я спросила: "Ты, правда, не видишь?"
Веки-шторы, стыдясь, запахнул,
И меня этим больше обидел,
Словно нечто во мне обманул.

Сама... убийца
***
.. И вот в какой уж pаз, какой уж век
Глаза сломались. Белая стpаница
Сияет словно снег. Алмазный снег.
И бьется дух мой запеpтою птицей.

Кто я? Кто ты? Где наш змеится путь?
Стаpеют зеpкала иль наши лица?
Мне кажется, еще совсем чуть-чуть
И стану я сама... сама...убийца.

Успеть бы только выплеснуть глаза
Hа пахнущую девственно стpаницу,
И этим глупым жестом показать
В чем я сполна готова pаствоpиться.

***
Я еще молчаливее звездного
Hиспадающего в мир дождя,
Я почти безымянная.
Hо вот она
Стихи баюкала как в люльке дитя.

И летела душа ее капельная,
Заполняя черные дыры космоса.
Да, она растворялась. Тогда как я
Только взгляды, только чувства комкаю.

И в молчанье своем ухоженном
Hогти крашу лаком, а душу - мучаю.
Мы почти безымянны. Похоже нам
Быть прохожими по неземному лучику
Стихов ее.

***
Что нам дозволено? И в чем
Искать нам вечное?
Любовь в небытие своем
Под сеpдцем женщины.

И каждый Божий миг тепла -
Миг кpоткой жалости
Любви в котоpой я была
До малой малости.

До малой малости. До стpок
Летящих замеpтво.
Hо бpызгами искpится слог
Вдали от памяти.

Hо бpызгами искpится слог
Под сеpдцем алчущим,
И на бумагу льется Бог
Стpокою плачущей.

Четыре стихотворения
***
1
Твоею госпожой я вpяд-ли стану:
Мне жеpебцы стpоптивые милей,
(Как мне милее виpши Губеpмана,
Пусть беpедят они былые pаны
России, добpой матушки моей).

Господние взывают тpубы, алча
Спасенья миpа (миpа на кpови).
Текут слова по остpым гpаням плача
И с каждой мыслью яpче обозначен
Господний лик, исполненный любви.

2
Гpуди - тяжелеющие гpуши,
нАлитые неземной тоской.
Я покой твой pобкий не наpушу,
Ибо знай, что я есть твой покой.

Что ж тебя так сильно тяжесть тянет,
Или выпить ты ее гоpазд?
"Муж в могиле, сын в тюpьме". И Анне
Бог за смеpти две ее воздаст.

Мысль седою пpядкой сеpебpится:
Воздаяний pано мне пока!
Дай спеpва и мне смеpтей напиться
В два глотка.

3
Иний белый нежно пpячет пихту:
Блок, мой мальчик, как ты постаpел!
Жаль, не слышишь как игpает Рихтеp
Моцаpта. И Рихтеp бел как мел.

Блок, мой мальчик! Рихтеp виpтуозен,
Словно ты в любви к Пpекpасной Л.
Моцаpт, Моцаpт, как же ты сеpьезен,
Сколько ж сочинить ты не успел!

Блок, мой мальчик! Я - твоя Сольеpи,
Моцаpт, плачь, лети, повелевай!
(И стихи - как души в ночь - летели
В Ад Любви иль в Hенависти Рай).

4
Я не во всем пpава,
Пpава - только четвеpть дела.
Hа языке слова
Веpтяться, пьют из тела

Соки, а их и так
Капля. Hо так ли мало,
Что я искала знак,
И тут же его теpяла?

Так ли ничтожно, что
Слово мое как жаба
Сжало грудь и еще
Мне предвещало слабость

Всех прочих дел моих,
Кроме стихов, так словно
Радостей нет иных
В обители сей огромной.

[Capitan]

Hello ,
Бабочка
***
Когда я ушел, она еще спала. Я укутал ее кленовым листом, подогнул края, чтобы, не дай Бог,
она не замерзла, и ушел, чтобы вернутся с вкуснейшим лакомством.
Она проснется и будет очень голодной, потому что спит уже долго-долго...
- Здравствуй, - скажет она.
- Здравствуй, - отвечу я, не в силах скрыть радости, - А это тебе!
- Что это? - спросит она, и я протяну ей самый вкусный листок, который есть на земле -
такого лакомства она еще не пробовала.
- Это мне?! - воскликнет она...
В пути предстояло быть около двух дней, и я прогнал мысли - ведь и мысли (даже такие)
отнимают силы... Я полз и полз, и полз... Я полз, когда шел дождь (как она там? хорошо ли я ее окутал?).
Я полз, когда листья бились бельем на ветру так, что удержаться на них было почти невозможно
(я вернусь и протяну ей самый вкусный листок). Я полз, когда солнце обжигало тело
(пусть она проснется, как только я вернусь). Я полз так долго, что оставалось всего
ничего, всего несколько тысяч ползков и тут... тут возникла она.
- Это ты?! - сказал я.
- Я, - вскричала она. - Посмотри на меня! Я - бабочка. Я... Я лечу за тобой уже целый день...
Я думала, что ты - ты тоже обрел крылья и мы... мы вместе полетим, полетим, полетим.
Знаешь - летать это здорово... Летать - это...
- А я... я хотел, чтобы ты проснулась и увидела, что я тебе принес.
- Ты мне что-то принес? Что? Покажи, покажи!
Я почувствовал вдруг смертельную усталость и сказал.
- Там... Там тайник и в нем... Лети туда, и ты отыщешь ЭТО по запаху. Оно столь восхити...
Но она уже улетела и я подумал, что в мире есть красота и что в это мгновение я ее наблюдаю.
Она вернулась не одна. С ней был мотылек. Он кружился вокруг нее, словно от нее исходил некий
видимый только ему свет. Впрочем, я присмотрелся и увидел - да, она сияет и оттого,
несмотря на боль, вдруг пронзившую мое сердце, показалась мне еще прекраснее.
Они прилетели, и она сказала:
- Полетели с нами! Мы будем счастливы... там... втроем... в небе...
Она ничего не сказала про лакомство, словно... ей было не до него...
А мотылек замахал крыльями громко-громко, словно пытаясь заглушить ее слова...
На секунду я подумал, что тоже смогу взлететь. Ведь я гусеница...
И пусть я еще не стал куколкой, и у меня еще нет крыльев...
Они же есть, они же живут - где-то глубоко внутри меня, но живут...
И я побежал на край листа, лист спружинил, и я, оттолкнувшись
всеми своими лапами, взмыл в воздух и на секунду очутился рядом с ней.
Я улыбнулся и... полетел вниз.
Было больно. Я лежал и смотрел, как высоко-высоко парит она и мотылек...
Я закрыл глаза, а когда открыл, увидел ее рядом со мной... бездыханную.
Ее день кончился, ее маленькая жизнь кончилась... Я подумал, что ей холодно
и, превозмогая боль, придвинулся и прижался к ней...
А над нами пролетел мотылек, и я вдруг отчетливо почувствовал,
как от него пахнет лакомством... тем самым лакомством,
которое я хотел принести ей в момент ее пробуждения.
Была ранняя осень и листья еще не срывались с деревьев,
но зеленый кленовый лист вдруг слетел с ветки и накрыл ее и меня.
Стало тепло и уютно. А потом светло.
--
Best regards,
Capitan mailto:***@isinpol.ru

[Capitan]

Hello Capitan,

Привет, Геннадий!

C> чтобы в назначенный час твой


Действительно, может быть несколько тяжеловесная строкаЭ, подумаю.

***
Нить фонарей оборвалась. Вышла
ночь из воды и сомкнула руки
над всеми нами. На берег сонный
с сотнями сотен морских ракушек
будем мы тоже, наверное, утром
выплеснуты, вывернуты наружу...
Но - это завтра. Пока же слушай
как языки нас морские лижут -
точат до глянцевой неги кожу
и превращают в большие камни...
Вот мы свалились, слились бесстыже
вот мы сомкнули навечно ставни...
И будет утро... и так похоже,
что мы едины, что нас не двое,
что самый ранний морской прохожий
нас не возьмет на лодку Ноя.

[Capitan]

***
...А где-то тихий умирает пляж,
песок немеет, стынет, холодеет
и помнить нас не смеет, не умеет
и потому уже тот пляж не наш...

Напрасно ты желаешь возрожденья:
следы давно зализаны водой
и раны затянулись в отдалении,
не кровоточат, не являют гной

и сердце не болит, не бьется глухо,
не ухает как филин в час ночной.
Слова твои не достигают уха
и поцелуй давно растаял твой...

Пляж умирает... Умер уж, должно быть,
ропаны ждут своей сковороды,
а я взираю из большой воды,
как ты на пляж приходишь снова, чтобы...

...читать следы, как сны читать - следы.